Три месяца ада в бухгалтерии водоканала

     Я наконец решилась рассказать свою историю - историю, которая произошла со мной 3 года назад. Мне шел 22-й год, я заканчивала институт (бывший ВЗФЭИ, сейчас - САФУ)  и, как и многие студенты, пыталась найти работу. Хотя больше меня об этом, конечно, пеклась моя мама. "Наташ, надо уже куда-то устраиваться!", - выслушивала я почти каждый вечер. Мой старший брат тогда работал в Водоканале, он поговорил с начальством и пристроил меня к себе. Я была не против: хорошая зарплата, да и нужно с чего-то начинать.

 

   Водоканал - это не только одно огромное здание в центре города, где сидят работники администрации, это большое количество помещений, цехов, складов, которые раскиданы по всему городу: водозабор, очистные сооружения, водонапорные башни, и т. д. и т. п. Так случилось, что в главном офисе мне места не нашлось, и меня взяли экономистом в здание на окраине города. График работы с 8 до 17, обед с 13 до 14, всё как у людей. 

 

   Я все свое детство провела у мамы на работе – и в тот момент испытывала ностальгию: служебный автобус, советские здания с коммунистической символикой, мозаикой на стенах, доска почета, передовики производства в красном уголке, бюст Ленина. После всех формальностей и оформления бумаг я поехала на свое рабочее место. Здание было большое, а сотрудников там работало очень мало. Большинство старых помещений пустовало. В одном из кабинетов на третьем этаже меня и разместили. В подвале располагался какой-то цех, на первом этаже лаборатория, второй и четвертый этаж были закрыты. На третьем этаже был большой холл, а далее – дли-и-и-инный коридор и десяток пустующих кабинетов, заваленных старой мебелью. Мне расчистили один кабинет, я притащила свой ноутбук и начала работать.

 

   Была осень, моросил дождик, с березок облетали последние листочки, ветер раскачивал деревья, ветки время от время ударялись об окна. Было немного жутковато,но вскоре я погрузилась в работу и перестала обращать на это внимание.Первую неделю я усиленно разгребала завалы бумаг, оставшиеся от своего предшественника, составляла таблицы, сметы, планы. На вторую неделю работа себя исчерпала и мне стало скучно. Я начала замечать, что вовсе не такой я себе представляла свою первую работу. Мой начальник приезжал очень редко, лаборатория работала до 14 часов дня, все расходились домой ещё до обеда и я оставалась в здании одна. Я не из робкого десятка, но временами мне становилось жутко, когда в полной тишине я вдруг слышала звук, похожий на то, что кто-то ворочает мебель в закрытых кабинетах. Я старалась находить логическое объяснение всему – сквозняк, бывает, что стулья сами по себе падают. Но когда однажды часа в 4 дня в одном из кабинетов что-то с оглушительным грохотом упало, и я четко услышала шаги, я стала запирать свою дверь на щеколду. Никто из сотрудников не верил в мои слова, и вскоре я перестала делиться с ними своими страхами.

 

   Время шло, подошла к концу осень, я по-прежнему работала. Нервы к этому времени у меня порядком расшатались. В кабинетах по-прежнему двигалась мебель и кто-то бродил, а поскольку вкручивать лампочки по всему коридору ради одного экономиста никто не собирался, я с замирающим сердцем бежала по темным коридорам зимним утром и сидела закрывшись в своём кабинетике до вечера, не выходя даже на обед.Вечером 25 декабря я задержалась на работе дольше обычного – нужно было подготовить отчет к завтрашнему утру. К тому времени у меня был свой автомобиль, и я не беспокоилась о том, как попаду домой. Около семи часов вечера вновь раздался шум и быстрые шаги по коридору. Я затихла и вытянулась в струну. Шаги замерли возле моей старенькой двери. Вдруг этот кто-то начал дергать дверь, он дергал и стучал, и мне казалось, что старая щеколда скоро сдастся под таким натиском!

 

   Я собрала в себе остатки смелости и тихонечко, бесшумно встала на коленки, чтобы посмотреть в щель под дверью в надежде увидеть какие-нибудь сапоги пьяного слесаря.  Я наклоняюсь и вижу... не сапоги, а женские ножки в белых летних туфельках! Вдруг туфельки пропадают. я не дышу смотрю. .........Я дико ору, ааааа я видела её она легла на пол и уже она смотрела на меня сквозь щель.  Я подскочила, схватила свой письменный стол и со скрежетом подпёрла им дверь. В дверь снова стали колотиться. Очень громко. А может быть, это стучало мое бедное сердце. Приступ  продолжался еще 15 минут, дверь устояла, все стихло. Я поняла, что надо бежать. Надо ли говорить, что выходила я из кабинета не через дверь? Зимой в шубе я спрыгнула на крышу лабораторного корпуса, а потом уже в сугроб и бегом к машине – дала по газам, даже не стала разогревать машину.

 

   Сказать, что утром я шла на работу как на Голгофу, – ничего не сказать. Но в свой кабинет я не пошла, а прямиком к тетенькам в лабораторию, там меня напоили чаем, и я все в подробностях рассказала. Оказалось, что они и раньше мне верили, но им строго запретили рассказывать об этом. Но после этого случая меня пожалели и рассказали, что сюда долго не могли найти экономиста, а первая экономист была очень хорошей девушкой, она крутила тут любовь с начальником, но он, как говорится, ее поматросил и бросил – у него жена, которая тоже в Водоканале работает, и двое детей. Так вот, летом девушка наглоталась таблеток, и умерла, ее так и не спасли. С тех пор постоянно на третьем этаже слышат шаги, и кто-то её даже видел в тёмных окнах третьего этажа.

 

   С работы я уволилась через два дня, так и не сдав свой отчет.  Вот такие три месяца ада в бухгалтерии Водоканала.